Лека стояла и молчала. А слова молитвы сами по себе звучали в сердце. Огонек свечи горел ровно и спокойно, оплавляя тающий воск.
Спустя несколько минут, Лека направилась к левой стороне храма. Чуть дальше от Распятия и иконы, которая сегодня была вынесена из алтаря ближе к царским вратам, была встроена еще одна большая икона. И сколько времени Лека находилась здесь, столько же времени, неизвестно ей самой почему, в ней присутствовало понимание того, что – ее место. И именно здесь она подолгу стояла каждый раз, когда приходила в храм.
Изображение человека на этой иконе было ясным, четким. Хоть Лека и не очень хорошо разбиралась в иконописном искусстве и живописи, но для себя она сказала бы, что это скорее портрет, так точно были написаны все черты лица, так реалистично был изображен силуэт. Это был человек в возрасте. Светлый лоб его с еще не углубленными линиями морщин свидетельствовал о прожитых годах. Взгляд был направлен на того, кто подходил к иконе, но, в то же время был сосредоточен на своем внутреннем мире. Волосы были длиной до середины шеи, а на лице – борода. Не слишком длинная и потому, можно было даже сказать, украшавшая этого человека. Одежда была явно монашеская, а поверху была одета епитрахиль. Но о том, что эта одежда так называется, Лека узнала гораздо же позже…. Над головой человека тонким очертанием был изображен нимб – единственное, наверное тогда для Леки, что давало возможность сказать, что перед ней – икона, а изображенный на ней человек причисляется к лику святых.
Но даже это было не суть важно… Необычайным для Леки было то, что правая рука была на груди человека. Она лежала ровно и спокойно, немного прижимая к себе епитрахиль с изображением на ней креста. Именно там Лека ощущала и Любовь, которая освящала теперь ее жизнь. И там же было сосредоточение боли оттого, что это чувство было связано с другим человеком. Человеком, который был сам источником этого света и тепла, но неприкасаемым. Лека не позволяла даже лишний раз приближаться к нему, настолько для нее это было недопустимым.
И то, что перед ней было изображение святого человека, но близкое и даже какое-то родное — было для Леки чем-то удивительным. Лека подошла ближе к иконе и приложилась к прохладному чистому стеклу губами. Там, где было изображение руки его…
Внизу была прикреплена молитва. Молитва Серафиму Соровскому.
Осторожно опускаясь перед иконой на колени, Лека уже начинала читать слова молитвы. И каждое слово этой молитвы было для нее понятным. И были там слова, которые каждый раз ранили Леку… Это слова о покаянии в грехах своих, которое Богу приносимо.
Лека закончила читать молитву и перекрестилась – свободно и с каким-то до этого непонятным чувством. Чувством великого почтения к этому человеку, к его жизни, посвященной Любви к Богу и Человеку. Благоговение – вот наверное истинное и правильное название этого чувства.
Она поднялась и поклонилась иконе, понимая, насколько Серафим Соровский был чист и свят…
Лека подошла к стоящему рядом круглому позолоченному подсвечнику, и поднесла свою свечу к другой, стоящей тут же, рядом, зажигая ее фитилек. В следующее мгновение она поставила свечу и снова перекрестилась.
Свеча горела ровно и ярко рядом с остальными, которых на подсвечнике было поставлено много. Когда мимо проходил какой-нибудь человек, то пламя свечей начинало мерцать от этого легкого движения воздуха. Лека смотрела на пламя своей свечи и где-то в глубине ее сознания, из глубин неосознаваемой памяти, возникали слова Олега Валентиновича: « Свеча и лицо мудреца». И от этих слов на сердце становилось теплее и светлее.
Лека заново переживала всю свою жизнь.… Но это было уже совершенно по-другому.… Теперь она знала, что такое грех и греховность, знала, где и когда ее поступки были далеки от христианского жизнепонимания. И все эти грехи давили на ее сердце тяжелой плитой. И слезы, которые снова начинали струиться из ее глаз, были о своем недостоинстве, об осознании своего самого страшного греха – отвержении этого драгоценного Дара Божия – Дара Жизни. Отчаяние и безысходность (пусть даже это и связано с болезнью, с которой Лека боролась всю свою сознательную жизнь) ведущее к такому исходу – вот причина и начало ее греха.
Плач о грехах своих…
Вот так Лека и стояла пред иконой Серафима Соровского…. И пока горела свеча, она снова и снова переживала все это…
Время шло, и пора было уходить из храма, возвращаясь к своей обычной жизни с ее делами и заботами. Лека осторожно ступая по деревянному полу, старалась как можно тише передвигаться по храму, чтобы не мешать людям, пришедшим так же как и она сейчас в дом Божий. Достаточно быстро Лека расставила оставшиеся свечи на подсвечниках храма, но в тот момент, когда она уже хотела идти к выходу, открылись двери, ведущие в алтарь, и из них вышел священник в облачении. Лека на мгновение задержалась в своем движении. Несколько раз она уже думала о том, чтобы подойти к кому-то из священников и поговорить с ними. Что с точки зрения правильного отношения к вере, необходимо делать человеку, который только начинает приобщаться к религиозным традициям.