И ведь ты знаешь лучше, чем кто-либо другой, в основном круг моего общения – это сокурсники и земляки.
Инга внимательно слушала Павла. Затем она решила напомнить ему о разногласиях между ними.
— А ты не забыл о противоречиях между нами.
— О чем ты сейчас говоришь? – устало произнес Павел.
— Формат религиозности. Да и вообще отношения к миру как к таковому. К войне.
— Не такие уж они и разные – наши позиции. И я думаю, что нам возможно с тобой найти общий язык всегда.
— А теперь на секунду задумайся: как после того, что произошло между тобой и Татьяной, я могу реагировать на тебя. Я знаю, что твое мнение обо мне, таково, что я – железобетонная. Но не забывай, что я тоже принадлежу к женскому полу.
— Знаешь, часто глядя на тебя, я понимал, что иной раз в тебе больше мужественности, чем тех качеств, что присущи женскому полу. Немногие ищут смысл, пытаясь глубоко проникать в такие понятия как первопричины, что такое война…
После этих слов Инга наконец-то подошла ближе к столу и расположилась на табуретке.
Она спокойно сложила руки на столе…. И все также спокойно продолжала слушать Павла.
Тем временем Павел постепенно переходил в какое-то другое, более активное состояние. И уже с каким-то запалом он продолжил:
— Кстати о войне. Локальные конфликты после второй мировой войны имеют место быть постоянно. Договор о не нарушении границ после Второй мировой войны — уже нарушен. Достаточно вспомнить о югославской войне. Тем более, что у меня есть знакомый, который был в числе контингента войск в Югославии. А чеченские войны….Это еще ближе… Это – в России.
Все также устало и спокойно Инга продолжала отвечать Павлу, понимая, что этот разговор больше нужен ему, чем ей.
— Война – от поврежденной природы человеческой. И мы уже говорили с тобой об этом. И именно так.
Павел поднялся и принялся измерять шагами совсем скромную общаговскую комнату. Явно, что он начал нервничать.
— Но это христианская позиция. А в мире живут не только одни христиане. Не забывай о мусульманах, буддистах. И если сможешь, ответь, что будет с ними после смерти. Неужели все будут в аду?
— Как бы там ни было, а ты должен понимать одну истину. Если человек знает, что надо делать, чтобы спастись от возможной гибели и не делает этого, то делает ли он это сознательно? И очень важно знать намерения человека, вступающего с тобой в спор. Иначе можно просто потерять много времени совершенно бесцельно.
— Исходя из твоей последней фразы становится понятным, что особо разговаривать со мной ты не настроена.
Инга устало опустила голову. Мысль о том, что она устала была сейчас для нее главенствующей. И ей просто по-человечески хотелось немного отдохнуть. Она, не скрывая своего внутреннего состояния, вот так вот и ответила Павлу:
— Мне очень тяжело на сердце. И мне сейчас помогло бы то, если бы я осталась одна.
— Зачем?
— Мне может помочь молитва. Но для этого необходимо одиночество.
— Я могу только поддержать тебя в этом начинании. Только ответь мне. О Тавистокском институте, о Стэнфордском университете, о глубинных причинах наркомании и сатанизме, о масонстве ты узнала все. Лично для себя ты нашла все ответы на свои вопросы. Можешь ли ты сейчас сказать, что ты закончила определенный этап своей жизни и готова к тому, чтобы перевернуть эту страницу своей жизни. И идти дальше?
— Я буду жить и молиться. А идти будешь ты.
Инга умолкла.
В комнате нависла тишина. Павел наконец-то начал постепенно успокаиваться. Мысли его приходили в упорядоченное состояние, и внимание вдруг снова сосредоточилось на все той же книге, лежавшей на столе и постоянно попадавшей в поле зрения Павла.
Это был замечательный переплет темно-коричневого цвета, сама же книга могла поместиться в открытой ладони человека.
Павел снова подошел к классическому общаговскому столу, коричневому и полированному.
— Инга, можно просто у тебя спросить, что это за странная книга у тебя на столе?
— Чем же она так необычна для тебя?
— Позволь взять ее в руки.
— Откуда у пипла столько такта, вежливости, просто иногда удивительно мне твое поведение, – устало произнесла Инга.- Книгу, конечно же, можно взять в руки. Возможно, даже открыть и прочитать.
Павел наконец-то протянул руку и аккуратно взял книгу, стараясь сразу же прочесть название, напечатанное на обложке. Глядя на буквы, он начинал догадываться, что это церковно-славянский язык.