И тогда отвечал ему Христос: « Иди за мною, Сатана. Писано бо есть: Господу Богу твоему поклонишися, и тому единому послужиши.»
— Инга, люди в большинстве своем могут признавать Христа и христианство только лишь формально.
— Вот именно. Многие люди могут говорить о вере в рамках сомнений. Ну, например, это звучит как: « Христос возможно был. И был жертвой за весь род человеческий. А для чего именно нам нужно самим становится жертвами?
— Инга, ты будешь сама озвучивать мои мысли по этому вопросу?
— Да не в том дело, кто будет озвучивать. Думаешь, у верующих никогда не бывает сомнений?
— Мало на свете найдется людей, способных на жертвенность. А жертвенность является мерилом любви. И ее основным ее качеством. Ведь суть в том, что ради кого-то или ради принципов ты способен даже на то, чтобы твои интересы имели бы для тебя меньшее значение.
— Да, Инга возможно такие люди есть. Но их – меньшинство. И богатство и власть дают сразу человеку различные материальные блага и для многих упоение властью, своим превосходством предполагает переход в состояние всемогущества. И это тоже в своем роде есть уподобление Богу.
Павел пристально и неотрывно смотрел на Ингу. Для него было крайне удивительным то, что Инга, углубившись в военно-дипломатические и сущностные темы, вдруг так резко перешла на то, что для нее являлось глубоко личным, сокровенным. И это дало ему возможность осознать то, что в глубине сердца этого человека живет любовь. Но любовь эта словно какая-то обезличенная. Просто любовь. И если она упоминала о том, что это относится к тому, чьего физического присутствия в этом мире нет, то неужели он столкнулся с тем, что случается очень редко. А возможно и вообще об этом многие могут только мечтать. Вот чтобы так человек был способен сохранять свое искреннее чувство к другому человеку, не смотря даже на непреодолимые обстоятельства. Такие, как смерть. То, что уже не возможно исправить – ведь это от тебя не зависит.
Инга размышляла на тему, как все- таки попытаться донести до Павла то, к чему она пришла в поисках ответа на свои вопросы. Как рассказать ему все, что для нее совершенно ясно и неопровержимо доказывает истинность существования Христа. Но ее останавливало то, что взгляд его на все факты был анализирующим, но в то же время каким-то поверхностным. Как бы она могла выразить это понимание – без включения внутреннего переосмысления в глубине своего осознания, в глубине своего «Я».
И для нее было бы крайне важным, чтобы он понял ее. Понял: для чего именно это ему необходимо. Но как донести это до человека, который не столкнулся со смертью настолько близко, как довелось это ей. Когда чувствуешь и переживаешь пропасть утраты, отчаяния, осознание своей беспомощности, невозможность помочь другому и спасти его от физической смерти, которая приближается все ближе, все стремительнее. Когда в сознании ясно и четко возникает вопрос: «Неужели в тот момент, когда для него все кончилось в этом мире, он просто перестал существовать. Просто исчез. Так, словно его и не было совсем?
И человеческое начало, биологическое, не может с этим смириться. С этим отчаянием и безвозвратностью утраты. И именно тогда ты настойчиво пытаешься найти для себя подтверждение того, что там, за гранью жизни и смерти должна быть какая-то иная форма существования. Иначе это было бы просто нелогично, бессмысленно.
Они смотрели друг на друга и молчали, каждый думая о своем. И кто знает, возможно, когда-то они смогут это сказать это друг другу. Произнести вслух без опасения быть непонятым. Только время сможет нам дать возможность знать, что будет впереди.
А сейчас Павел просто поднялся, подошел к двери, взял свою куртку, накинул на плечи и вышел из комнаты.
Инга молча смотрела вслед.
— Главный критерий оценки – это время…
Время…