Глава 6. Травинка, пробивающаяся сквозь асфальт…

Хотя в голове у Леки сейчас даже не укладывалось, что именно произошло. Когда она видела Павла совсем недавно, да буквально вот только что, у него было спокойное выражение лица, он был приветлив и вежлив, несмотря на то, что был пиплом, которым характерна была свобода в обращении с другими. Лека даже видела радость на его лице, когда он зашел в комнату.

Так что же произошло сейчас.

Татьяна продолжала плакать на груди у Леки. Лека просто тихо гладила Татьяну по спине и, прижимая одновременно к себе все крепче и крепче, отдавая ей тепло своего тела и своей души чтобы хоть как-то поддержать человека.

И все- таки Лека собралась духом и тихим голосом начала говорить:

— Танюш, я прошу тебя, успокойся, пожалуйста. Все нормально, все хорошо, я рядом, я здесь. Самое главное, что мы вместе.

Татьяна продолжала свой плач, не имея пока что возможности остановить его, полностью предаваясь своему горю. Хотя, несомненно, то, что рядом находилась Лека, тот человек, который до конца и без остатка был готов понять ее, было хоть каким-то успокаивающим фактором.

Лека интуитивно понимала, что лишние слова сейчас не нужны и поэтому предпочитала просто находиться рядом, разделяя сейчас с Татьяной ее горе на каком-то другом уровне. На уровне единения и понимания, там, где все ясно и без каких-либо слов. Тем более, если ты отдаешь себе отчет в том, что именно слова и стали тем оружием, которым было нанесен такой выстрел в душу.

Спустя какое-то время Татьяна вдруг попыталась поднять голову вверх и посмотреть на Леку. И вот тогда она уже поняла, что может произнести хотя-бы слово.

— Лека, он – ушел. Просто – взял и ушел… — Татьяна пыталась успокоиться, но дыхание прерывалось от снова подступающих рыданий.

— За что? — Татьяна тихо спросила.

Лека слушала и сама удивлялась произошедшему без меры.

— Ты знаешь, для меня самой это совершенно не понятно, но, тем не менее, это может быть вовсе и не твоей проблемой. То есть дело вовсе не в тебе. Ну, вот просто человек так решил сам для себя и на чем основано его решение – известно лишь ему самому.

— Но зачем он тогда вообще общался настолько душевно и тепло, зачем пригласил всех на концерт. Лучше уже тогда вообще ничего не делал. И не подходил даже. Ведь я ничем не заслужила такого обращения.

— А что он вообще говорил?

Татьяна внимательно посмотрела на Леку, вытерла глаза ладонью и попыталась объяснить.

— Он сказал, что ему лучше уйти сейчас, пока он не причинил мне никакого вреда. И что он сам до конца не может понять, что происходит на самом деле.

— Действительно, очень и очень странно. Удивительный человек: рассказывал, объяснял. А один концерт ДДТ что только для нас значил. Для меня он столько открыл нового и неизведанного. Казалось, что рядом с тобой надежный товарищ и что с этим человеком пошел бы даже в разведку. Все- таки насколько в мире все зыбко и неопределенно. Остается сделать вывод, что в жизни вообще доверять кому-либо сложно.

Татьяна постепенно успокаивалась. Тем более, что она всегда старалась сдерживать свои эмоции и обычно была спокойным человеком.

— А с другой стороны, Танюш, подумай сама. О каком вреде говорил Павел? Ведь это же его слова были. И насколько я ориентируюсь, мы-то с тобой знали его всего ничего… Пару месяцев…. И я думаю, что попытаться выяснить что- либо о нем поподробнее можно будет у Инги.

Татьяна посмотрела на Леку долгим взглядом, и выражение его было однозначно не вдохновляющим на какие-либо контакты с кем-либо.

— Я никого не хочу видеть. Мне никто не нужен. Слышишь, никто. Совсем. И говорить о нем я не собираюсь. Это самое лучшее, что можно сейчас для меня сделать. Закрыть эту тему.

Лека совершенно спокойно восприняла все, что сказала Татьяна. Самое главное, чтобы она сейчас успокоилась. Все остальное вторично.

На тумбочке, рядом с магнитофоном стоял допотопный будильник. Название у него было тоже уникальное – Севан. Так вот этот будильник издавал такое громкое тикание, что во вдруг нависшей в комнате тишине эти звуки были, словно раскаты грома. По крайней мере, так показалось Леке. И вместе с этими звуками: «Тик-так, тик-так», — постепенно проходили секунды, минуты.

Татьяна и Лека все также сидели рядом на кровати, пытаясь прийти в себя после такого события.

Лека наконец-то поднялась и предложила Татьяне чашку чая. А поскольку Татьяна не выразила ни одобрения, ни отказа, то Лека решила на всякий случай все равно приготовить две чашки, как минимум. А то лучше всего закипятить сразу полный чайник. Тем более, что чай был для всех как нельзя более кстати.