Татьяна задумчиво смотрела на часы. Но взгляд ее был направлен вглубь себя. Она размышляла над словами Инги.
Вот перед ней человек. Такой же, как и она. Но сейчас, в этот момент Татьяна стала понимать один удивительный факт. И это было то, что наконец-то четко и до конца она осознала, что смысл земного существования этого человека – это Бог и Любовь. И что подвиг отречения от мира совершается не потому что «так надо», а потому что действительно «не могу без этого».
Тем временем Павел слушал Ингу и изредка посматривал в сторону Татьяны. Явно, что его тревожила какая-то мысль. Наконец он решил задать его, тем более, что над всеми воцарилась тишина.
— Инга, это конечно все хорошо. Но я вот услышал про Благодать, которая передается в Церкви и ее Таинствах. И снова у меня рождается вопрос: неужели существует опыт переживания духовных состояний только в Православии? Неужели католики или протестанты не имеют права на подобное?
Инга посмотрела на Павла и уверенно стала отвечать:
— Благодать доступна каждому христианину, но та степень, которая доступна православному, несомненно, выше. Есть еще и Призывающая Благодать, которая действует вне Церкви, чтобы привести человека к вере. Это касание сердца человеческого Богом. И вот такая Благодать – всеобщая. Она – для всех.
— Так значит, что католики и другие христиане спасутся? – чуть радостным голосом спросила Татьяна, удивляясь самой себе.
— Можно и так сказать….
— Инга, так получается, что экуменизм – это общение христианских церквей для сотрудничества. Но тогда у меня снова возникает вопрос: « А что же с представителями иных религий, нехритстианских?» — с явной заинтересованностью, утверждающейся в голосе, спросила Лека.
Было видно, что Инга с еще большей внутренней уверенностью стала отвечать
— Сейчас приверженцы экуменизма часто говорят о том, что все религии хороши и все приведут к спасению. Это вера «во что-то». «Потому что надо же во что-то верить».
Но христианство тем и отличается от других религий, что его основой является любовь.
И Бога надо любить.
А вот в теперешнем понимании экуменизм превращается в неоязычество. Для начала предлагается обезличивание Бога. Чтобы человек говоря о Боге, не думал о личности. Для чего? Чтобы обозначить Божественное начало как природные энергии и уже пользоваться ими в своем усмотрении на основе оккультизма. Первые экуменические проекты были направлены на проповедь христианства в языческих странах. Теперь же экуменизм трансформируют в «объединение всех религий». Но всегда полезно задавать себе вопрос, а для чего это надо?
А это надо для того, чтобы не нужно было сравнивать религии, думать, решать. Надо для того, чтобы адаптировать христиан к инорелигиозному сознанию. Чтобы прекратить христианскую проповедь, евангельскую.
Различие между религиями – это реальность. Митрополит Антоний Сурожский говорил об этом, что существуют ереси и тот, кто в ереси – является еретиком. Но это не значит, что он воплощение всех смертных грехов. Это – помогает заметить разницу, а для этого нужно изучить и христианство, и понять чужую веру.
В синкретизме очень благосклонное отношение к запрету на мысль в религии. Вся религиозная жизнь переформатируется к «мистическим переживаниям». Они похожи во всех религиях и тогда делается вывод о том, что между ними нет противоречий. Только многообразие религиозного опыта. Молись кому угодно, поклоняйся любому идолу. Думать не надо. Только «переживания», некие «ощущения» и «настроения».
Синкретизм характерен тем, что говорит о том, что все, касающееся религии –непознаваемо, неизъяснимо, рационально непостижимо.
Когда начинается диалог между религиями, то чаще всего в таком виде, чтобы православная конфессия не настаивала на своих догматических правилах, а максимально приближалась к обезличенной вере. Православие может перенимать добрый опыт других конфессий, но при этом не нужно становится ними.
И признание свободы совести – это гражданский долг человека. Но и отстаивание единственности церковной веры — христианский долг.
Диалог религий выглядит как ритуал: участники молятся на своих языках одновременно каждый своему богу. Выражать свое мнение в правоте именно Евангелия – что-то неприличное.
Именно поэтому мое отношение к синкретизму – терпимое. Но не более того.
И если ты веруешь во Христа, то всегда должен отстаивать свою точку зрения, свою веру. А для этого надо знать основы Православия. И отстаивать свою точку зрения до конца.
Инга умолкла. Было понятно, что она старалась как можно более полно объяснить всем свои убеждения. Некоторое волнение, которое возникало в ней во время разговора, постепенно уходило.
Павел молчал. Он пытался осмыслить все, что только что узнал. И в тоже время его не покидало ощущение того, что так говорить может человек, реально встретивший в своей жизни то самое, что находится за гранью понимания. Действительно, Встретивший Бога. И именно Он мог настолько преобразовать сущность человеческую, что те слова, которые кажутся чем-то нереальным и далеким от обыденной жизни, чем-то из высших сфер – для человека, который только что говорил о них – это действительность. Это ее Бытие. Это ее жизнь.