Лека молчала. Слишком тяжелые слова для себя она услышала о таком близком ей писателе. И тем еще невероятнее казалось то, как человек мог преобразиться.
Спустя минуту, Лека, чуть поникшим голосом продолжила:
— Страдание…. И то, что Вы сказали, Олег Валентинович, это… Это – очень глубоко. Христос прошел путем страданий и распятия…
— Но это подлинная сущность человеческого состояния и стала для него началом истинно духовной жизни. И лагерь Солженицына не ожесточил. Он вышел победителем, потому что обрел веру.
После последних слов Олег Валентинович умолк.
Тишина…
Это было сейчас всем…. Всем, что включал в себя этот миг. Миг – между прошлым и будущим.
Лека смотрела на Олега Валентиновича широко открытыми глазами. Смотрела и удивлялась тому, каким на самом деле оказался этот человек. Человек, Находящийся По Ту Сторону Рабочего Стола. Вдруг она решила поделиться с ним самым сокровенным знанием. То, что боялась ему сказать, предполагая, что он ее не поймет. Опустив глаза вниз, тихим голосом Лека начала говорить:
— Олег Валентинович. Еще в самом начале нашего разговора мною было сказано, что отечественная психотерапия была основана на трудах Павлова и Бехтерева. И когда я интересовалась личностью Ивана Петровича Павлова, то прочитала о том, что он был целомудренный. Только не смейтесь сейчас надо мной, — тихо закончила Лека.
— Я и не думал смеяться, Лека. Можешь продолжать.
Лека вздохнула и все так же, не поднимая глаз, произнесла.
— Законы физиологии тесно связаны с нецеломудренностью. Поэтому ему как врачу легко было потерять это. Павлов всегда ощущал себя так, словно находился пред лицом Бога.
— Знаешь, Лека, Степень целомудрия есть степень стыдливости. Если я не ошибаюсь, то это слова Симеона Нового Богослова. И если добро исходит из сердца, то и всякое зло исходит от сердца. Об этом говорил апостол Павел. И смысл христианства — это чистое сердце. Не знающее бесстыдства, не знающее зла. Сердце, которое не знает гордыни в ее проявлениях.
Что такое любовь к Богу? Мера любви – это мера заботливости. Когда человек постоянно думает о том, чтобы не оскорбить Господа Бога. Это и называется – любить Бога. Самая первая заповедь.
— Олег Валентинович, — нарушила тишину Лека, — и вы знаете, что меня поразило.
-?
— То, что человек, который так относился к Богу, продолжал оставаться ученым-естествоиспытателем. Ведь благодаря его работам выяснилось, что люди – это, по-сути, набор привычек, которые работают по принципу доминанты и расположены эти привычки в двух пластах психики: в сознательном и бессознательном.
— Может тогда, Лека, ты вспомнишь, что такое доминанта.
Лека чуть приободрилась и начала говорить:
— Доминанта – это то, что обеспечивает концентрацию активной деятельности на решении главной задачи. У доминанты есть два конца. Первый – это внутренний, который является результатом удовлетворенной потребности (к примеру, после приема пищи удовлетворена пищевая потребность). Второй конец – это внешний. Он представляет собой результат насильственного вытеснения господствующей доминанты другой, более сильной. Например, стремление к идеалу.
— И что из этого?
— Все простые рефлексы в коре больших полушарий головного мозга из внутренней среды организма и внешней систематизируются в динамическую систему. А она уже преобразуется в динамический стереотип (если такая система повторяется время от времени).
— И для чего это нам надо знать?
— Динамический стереотип – это та же самая привычка. Она является результатом действий положительных и отрицательных подкреплений. Это одно из проявлений инстинкта самосохранения. Проверенный однажды стереотип поведения, не приведший к летальному исходу — закрепляется как приемлемый вариант, как безопасная форма поведения. Инстинкту самосохранения абсолютно безразлично, благоприятен какой-либо новый стереотип или же нет. Ему важно строгое выполнение всех пунктов, заложенных в программу поведенческого стереотипа.
— Ну и что из этого следует?
— При нарушении стереотипа поведения – испытываем негативные эмоции. Например, вину. При возобновлении этого же стереотипа – пребываем в положительных эмоциях. В радости.
— И зачем нам это надо?
— Каждый раз, когда жизнь совершает свое очередное пике, психика переживает жесточайший стресс. Что для меня чревато гиперфагической реакцией. И все те новые привычки в системе питания, которые так долго формировались мною, чтобы жить без очистительного поведения, могут быть разрушены. А значит лично для меня важно каким-то образом защищаться от таких потрясений, иначе аноректическая фаза снова сменится – булимической. И на пути к своей цели, к своему идеальному весу, снова произойдет задержка. И я снова не смогу увидеть на весах заветные цифры – 49, 200. Счастье снова станет недоступным.