— В принципе все правильно. Так в чем же вопрос?
— Дело в том, что Вы наверное единственный врач, который сможет мне сейчас ответить
что же это такое – дух.
— Это вера. Это религия. Существует еще такое понятие как дух нации, дух народа. Христианство, например, имеет все шансы стать надсознательным. Если сохранятся современные тенденции и если удастся не допустить распространение псевдорелигий. Вера может получить все характеристики надсознательного.
Лека задумалась. Вероятно, она была удивлена тем, что услышала. Но спустя какое-то время она снова спросила:
— А что такое дух в человеке. Часть души?
— Человек – это триединство духа, души и тела. Образ и подобие Бога.
— Образ и подобие Бога…, — задумчиво повторила Лека. – Знаете, когда вспоминаешь людей, которые совершают отвратительные поступки, то возникает вопрос – какое же это подобие?
— Человек наделен свободной волей и выбирает сам: либо созидание – либо разрушение. Либо добро – либо зло. Либо свет – либо тьма. Это проявление в человеке диалектического закона.
Но существуют личности, с тягой к некросу, которые приходят к власти. Личности, несущие террор для народа и смерть для человека. Те, кто несут войну и разрушение. Гитлер, Сталин… Черный террор и геноцид, концентрационные лагеря и газовые камеры… ГУЛаг… Знаешь, что это такое?
— Это аббревиатура, — ответила Лека, — Главное Управление Лагерей. Существует книга с названием «Архипелаг ГУЛаг». Автор – Александр Исаевич Солженицын.
— Правильно. А как он написал свое произведение, знаешь?
— Книгу Александра Исаевича читала… Правда, очень давно…Биографию писателя – знаю в общих чертах. Сейчас даже попытаюсь вспомнить…
Лека ненадолго закрыла глаза и постаралась вспомнить все об этом человеке. Спустя минуту глаза были открыты, и Лека продолжила:
— Он был выслан из родной страны в 1975 году – слишком много говорил правды. Жизнь его была обычной для советского человека. Учился в ВУЗе, изучал математику, чтобы получить практичную профессию. Служил в армии во время II Мировой войны. Потом был 8 лет в лагерях. Потом был в ссылке. Работал в школе, где преподавал математику и физику, втайне писал романы и рассказы. Там же, в ссылке он написал еще одну свою известную книгу. После смерти Сталина он был освобожден и получил возможность опубликовать одно из своих произведений. После этого он стал «диссидентом» и в СССР его книги не печатали. Зато они стали издаваться за пределами России. В 1970 году ему была присуждена Нобелевская премия. А в 1975 году его выслали в Западную Германию. В 1976 году переехал в штат Вермонт в США. С прессой Александр Исаевич практически не общался, за что был назван «вермонтским затворником». Вернулся на Родину Солженицын в 1994 году. Скончался в 2008 году.
Олег Валентинович пристально прищурил взгляд, и положил руки в карманы брюк. Он неотрывно смотрел на Леку. Так словно пытался что-то для себя понять.
— А для чего тебе столько подробностей об этом писателе?
Лека, с чуть виноватым видом, ответила Олегу Валентиновичу:
— Это шутка? Это малая толика из того, что другие люди знают о его жизни. Я вспомнила только две-три его книги. А его творчество намного больше.
— Понятно.
Олег Валентинович прошел к своему креслу и снова расположился за рабочим столом.
Через несколько секунд, он продолжил:
— Солженицына арестовали в 1945 году за личные письма. В них он непочтительно отзывался об «усах» (в контексте — о Сталине). В результате – восемь лет концентрационных лагерей. Эта книга показывает изнутри всю систему. Как только возникает идея атеизма, что все религии должны быть уничтожены, появляется необходимость в концентрационных лагерях. И эта идея проявляется и в основе коммунизма, и в основе фашизма. Система антихристианства — интернациональная. Вера необходима человеку. И если вера запрещена – то человек все равно ищет, как освободиться. Тюремная система ГУЛаг – это естественное проявление тоталитарного атеистичного государства.
После недолгого какого-то тяжелого молчания Олег Валентинович продолжил:
— Мне запомнились личные воспоминания Александра Исаевича о его пребывании в ГУЛаге. Он вспоминал об опыте того, как человек становится злым и как – добрым. В молодости, будучи успешным, он ощущал себя непогрешимым и оттого был жесток. Он был в армии офицером. И в переизбытке власти был убийцей и насильником. В самые злые моменты он был уверен в том, что поступает хорошо, декларируя это своими стройными доводами и убеждениями. На гниющей тюремной соломке он ощутил в себе первое шевеление добра. И тогда он понял, что линия, разделяющая добро и зло, проходит не между государствами, не между классами, не между партиями. Она проходит через каждое человеческое сердце. И через все человеческие сердца. Эта линия подвижна. Она колеблется в человеке с годами. Даже в сердце, охваченным злом, она удерживает хоть малый плацдарм добра. Даже в наидобрейшем сердце – неискорененный уголок зла.